Вячеслав Звягинцев - Суд над судьями. Книга 1
С другой стороны, представляют интерес действия работников правосудия на местах, направленные на обеспечение открытости и сохранение чистоты своих рядов.
В послеоктябрьские годы уровень гласности в работе многих судов был высоким даже по нынешним меркам. Достаточно сказать, что в штаты целого ряда трибуналов входили профессиональные журналисты, абсолютное большинство дел слушалось публично, тексты приговоров публиковались большими тиражами. Не редкостью являлись и оправдательные приговоры. В 20-е годы таковым был итог рассмотрения каждого четвертого дела.
Автора буквально поразило количество следственно-судебных материалов, связанных с рассмотрением судьями дел в отношении своих бывших коллег, «дискредитировавших революционное правосудие». Причем, эта «дискредитация» зачастую выражалась вовсе в уголовно-наказуемых (по нынешним меркам) деяниях.
Некоторые попытки работников трибуналов бороться за чистоту мундира, очищать свои ряды от людей некомпетентных и нечистоплотных, сегодня кажутся наивными. Отдельные – вызывают удивление. А кое-что можно взять на вооружение и сегодня.
Перевернем лишь несколько страниц из истории становления советского правосудия. Они показывают, что в те годы у многих работников судебной системы были чистые помыслы и благородные цели. Были и судебные процессы над теми судьями, которые эти цели попирали или на них посягали.
Перечень архивных следственных дел в отношении лиц, запятнавших честь судьи, показывает, что такие дела не были тогда редкостью – дело по обвинению Смирнова в ограничении прав членов Московского трибунала; дело по обвинению Кондрушкина, Гусева и Козлова в дискредитации революционного правосудия; дело по обвинению Балышева в подрыве своего авторитета как помощника прокурора и т.д.4.
В чем же выражалась дискредитация?
Спектр выявляемых нарушений был весьма широким. Многих работников увольняли из трибуналов или откомандировывали в другие учреждения по причине их профессиональной непригодности – из-за малограмотности и связанных с этим нарушений. Порой по этическим и нравственным соображениям.
Вот лишь несколько примеров из практики работы военных трибуналов, дислоцировавшихся на территории Петроградского военного округа.
В августе 1919 года трибунал Западного фронта рассмотрел дело военного следователя реввоентрибунала 7-й армии Грабека. Его судили за то, что он во время допроса свидетелей (хотя лично в нем не участвовал) не препятствовал другим лицам применять к ним насилие.
Как явствует из доклада председателя военного трибунала Петроградского военного округа, «следователь Плигин за нетактичные, недопустимые для следователя поступки откомандирован в распоряжение ПУОКРа»5. Эти действия выразились в том, что Плигин выехал для производства следствия по одному из дел в отдаленную местность, где остановился на квартире обвиняемого и там же допрашивал свидетелей.
Представляет интерес и обнаруженное автором в фондах Реввоентрибунала Республики дело «о неправомерных действиях председателя трибунала Петроградского укрепленного района тов. Антонова».
Суть его сводилась к тому, что за опоздание из отпуска сотрудника трибунала Тарасова Антонов обругал его нецензурной бранью, а затем поместил на трое суток на гауптвахту.
На «место происшествия» немедленно выехал председатель Реввоентрибунала Западного фронта. Он начал выяснять обстоятельства и причины конфликта, детально опросил всех работников. Они недоумевали – почему обычному для их коллектива, незначительному инциденту придается столь серьезное значение? Что за этим кроется? Член трибунала Гуляев написал в своем объяснении: «Все сотрудники трибунала свои люди, исключительно коммунисты, в обращении между собой не стесняющиеся в выражениях, произнесение матерных слов – обычное и никого из состава РВТ не стесняющее».
Однако заключение председателя трибунала Западного фронта Ю. И. Денисова было категоричным:
«1. Антонов не мог налагать арест в административном порядке.
2. Взаимоотношения в РВТ (реввоентрибунале – авт.) не соответствуют такому высокому учреждению, как трибунал, деловые разговоры начинаются и заканчиваются матерными словами…»6.
Учитывая это, а также слабую грамотность Антонова, он был смещен с должности. Такого рода решения были наиболее частыми, хотя и облекались нередко в форму судебного приговора или постановления.
Приведем выдержки еще из двух документов, своеобразных как по стилю изложения; так и по тем основаниям, в силу которых они появились.
Название на обложке дела №21, завершившегося вынесением приводимого ниже постановления, звучит грозно – «Дело по обвинению в должностных преступлениях председателя реввоентрибунала 8-й армии Озоля».
В чем же выразились эти должностные преступления?
Лаконично и исчерпывающе они изложены в постановлении РВТ Кавказского фронта от 12 мая 1920 года:
«Рассмотрев дело по обвинению председателя РВТ 8 армии Озоля в злоупотреблении по службе и выяснив, что Озоль, занимая должность председателя РВТ 8 армии, был груб и некорректен с лицами, с коими ему, Озолю, приходилось по службе иметь дело, а на судебных заседаниях позволял себе кричать на обвиняемых, стучать кулаками по столу, называть на «ты», терроризировал подчиненных ему сотрудников для достижения ему желательного.
Принимая во внимание, что в таких учреждениях, как реввоентрибунал, могут служить только люди выдержанные, реввоентрибунал
ПОСТАНОВИЛ:
бывшему председателю РВТ 8 армии Озоль Б. запретить занимать ответственные должности в следственных и судебных органах Советской власти сроком на три года»7.
К сожалению, подобного рода судейское самодурство встречается и в наши дни. Правда, приговоры в таких случаях давно уже не выносят.
Второй документ также не нуждается в комментариях. Это приговор реввоентрибунала Петроградского военного округа от 1 марта 1921 года по делу начальника следственно-судного отдела при штабе округа В. Крамника, а также работников того же отдела – заведующего следственной частью И. Горовича и начальника судного отделения Ф. Иванюка. Все трое были признаны виновными в том, что «не установили надзор за обслуживаемыми частями, последствием чего явилось беспорядочное и медленное производство дел, а Горович, кроме того, допустил превышение власти, препятствовал военным следователям высказывать свободно свое суждение по делу, навязывая им свое мнение, не терпя возражений, сведя таким образом коллегиальный способ рассмотрения дел к единоличному усмотрению».
Вот еще один пример, запечатленный в постановлении отдела юстиции Моссовета, принятого в декабре 1921 года:
«Отдел юстиции Моссовета, рассмотрев дело о неправильных действиях по службе нарсудей Замоскворецкого нарсуда Горохова и Виноградова, находит, что произведенной ревизией Калужско-Кожевнического отделения Замоскворецкого нарсуда и осмотром всех находившихся в производстве его дел установлено, что общее направление деятельности названных судей не соответствовало духу Советского Права и проводимой в декретах и распоряжениях Раб.-крест. правительства и циркулярах НКЮ карательной политике. Именно:
1. По делам о выгонке самогонки нарсудья Горохов постановлял исключительно условные приговоры, понижая сроки наказания без всякой мотивировки до 3—6 месяцев вместо предусмотренного по декрету наказания – лишения свободы не менее пяти лет.
2. По таким же делам судья Виноградов, сохраняя 5-летний срок наказания, также выносил условные приговоры, причем мотивировал необходимость вынесения таковых шаблонно принадлежностью обвиняемого к трудовому элементу…
3. По всем наиболее серьезным делам, как-то: хищения народного достояния, должностные преступления, взяточничество, спекуляции – судьи Горохов и Виноградов выносили в большинстве случаев условные приговоры и лишь в редких случаях безусловные, и то лишь слишком мягкие.
Принимая во внимание, что, вынося подобные приговоры, нарсудьи Горохов и Виноградов выявили полную неподготовленность их к несению возложенных на них судейских обязанностей и несоответствие их с занимаемыми ими должностями, что, однако, ввиду отсутствия данных, которые указывали бы на вынесение ими упомянутых приговоров по каким-либо корыстным или иного рода личным соображениям, в действиях их не усматривается признаков какого-либо уголовно-наказуемого деяния, отдел юстиции постановил:
Следствия не возбуждать, признать дело исчерпанным отозванием нарсудей Горохова и Виноградова от занимаемых ими должностей»8.
При чтении такого рода архивных документов может сложиться впечатление, что все это делалось с определенной целью – оставить для истории лишь глянцевую сторону правосудия. И в то же время спрятать от потомков факты вынесения необоснованных расстрельных приговоров. Но это не так. В серьезных случаях суды выносили в отношении своих коллег суровые приговоры. Впрочем, суровость тогда была связана не только с тяжестью противоправных деяний, но и вызывалась самим временем – суровым и беспощадным.
